Ты лежишь спокойно, утро. Вокруг тебя - тишина. Ты слышишь лишь астматичное дыхание города. За огромным дубовым окном звенит трамвай, куда-то все торопятся. Ты немного приподнимаешь голову и видишь как маленькие машинки забираются на нарядный, будто только с карнавала Большеохтинский мост. Небо снова серое, но ты и не ждал солнца, потому что и так хорошо. Хорошо потому, что грубые осыпающиеся стены из кирпича неработающего ныне завода лучше смотрятся на таком небе. Потому что пыльным желтым стенам напротив не так стыдно за свой вид, как было бы стыдно при палящем солнце.
Великая дубовая дверь выполненная в модерне... Нет, ты еще не знаешь таких слов. Тебе кажется что это чьи-то оплывшие глаза, или лица, и тебе порой страшно засыпать. За этой дверью просыпается жизнь в квартире. Вот старый, но отполированный до блеска фигурный пол скрипит под толстыми пушистыми лапками кота. Секунда, и он сидит на рельефном кафеле кухни цвета красного кирпича и шуршит в пластмассовой миске сухим кормом. Просыпается холодильник, начинает шуметь. Дядя, которого ты воспринимаешь как брата, потягивается лежа на кровати.
Под высоким потолком слишком много воздуха. Тебе все кажется таким большим. Не так, как сейчас. Ты лежишь и слышишь голоса соседей, словно размытые дождем. Ты слышишь их шаги. Их тут очень много, этих соседей, но гораздо меньше тех, кто живет с тобой в бетонной коробке в спальном районе. И они... они совсем другие. Тогда ты не еще не понимала, что их отличает, но сейчас... Они статные, интеллигентные, в большинстве случаев с фамильной историей и весьма не бедные. Но не о них сейчас.
Так начинался новый день на твоем любимом диване, в твоей любимой комнате. Ты даже не знаешь, отчего все это любимо. Ты провела здесь свои первые дни? Неудивительно.
В эти времена тебе кажется, что у тебя такая большая семья, все так счастливы. Особенно тогда, когда вы все вместе в выходные дни на даче, после недельного сидения с бабушкой. Ты даже не знаешь, когда все успело разрушиться. Когда умерла бабушка? Или сейчас, когда дядя вырос? Все теперь совсем по-другому. Больше нет следа от той большой крепкой семьи. Ведь у каждого свои интересы. Возможно, это правильно. Семья, это как роль, как небольшая постановка в целом. Пока ты маленький и растешь, ты нуждаешься в ней, ведь это классика жанра. А теперь ты вырос, ты большой, и сам все прекрасно понимаешь. Не дури. Нет семьи.
Великая дубовая дверь выполненная в модерне... Нет, ты еще не знаешь таких слов. Тебе кажется что это чьи-то оплывшие глаза, или лица, и тебе порой страшно засыпать. За этой дверью просыпается жизнь в квартире. Вот старый, но отполированный до блеска фигурный пол скрипит под толстыми пушистыми лапками кота. Секунда, и он сидит на рельефном кафеле кухни цвета красного кирпича и шуршит в пластмассовой миске сухим кормом. Просыпается холодильник, начинает шуметь. Дядя, которого ты воспринимаешь как брата, потягивается лежа на кровати.
Под высоким потолком слишком много воздуха. Тебе все кажется таким большим. Не так, как сейчас. Ты лежишь и слышишь голоса соседей, словно размытые дождем. Ты слышишь их шаги. Их тут очень много, этих соседей, но гораздо меньше тех, кто живет с тобой в бетонной коробке в спальном районе. И они... они совсем другие. Тогда ты не еще не понимала, что их отличает, но сейчас... Они статные, интеллигентные, в большинстве случаев с фамильной историей и весьма не бедные. Но не о них сейчас.
Так начинался новый день на твоем любимом диване, в твоей любимой комнате. Ты даже не знаешь, отчего все это любимо. Ты провела здесь свои первые дни? Неудивительно.
В эти времена тебе кажется, что у тебя такая большая семья, все так счастливы. Особенно тогда, когда вы все вместе в выходные дни на даче, после недельного сидения с бабушкой. Ты даже не знаешь, когда все успело разрушиться. Когда умерла бабушка? Или сейчас, когда дядя вырос? Все теперь совсем по-другому. Больше нет следа от той большой крепкой семьи. Ведь у каждого свои интересы. Возможно, это правильно. Семья, это как роль, как небольшая постановка в целом. Пока ты маленький и растешь, ты нуждаешься в ней, ведь это классика жанра. А теперь ты вырос, ты большой, и сам все прекрасно понимаешь. Не дури. Нет семьи.