Воспаленный бред.
Твое раскаленное молчание
высверливает дырки в
моей прострелянной душе.
Там, на дне рюмки -
мое отчаяние
высмеивает тонкие ножки
раздумья о мольбе.
Раньше били очень больно -
гематомы и занозы на душе.
Теперь пытаются сильнее ранить
Но места не осталось вроде.
Я бегу шагами семимильными
Чтоб уйти совсем от всех.
Одиноко, зябко и пахнет могилою
Осыпаются ресницы с век.
Одиноко, зябко, пахнет могилою
от этих всех картин.
Было яблоко и сгнило.
Оно не то, что за стеклами витрин.
Дрожь по телу, кровь и пот.
Твое молчание -
струйки пота по моей спине.
Залпом рюмку и сознание
изменилось во мне уже.
Ты здесь, рядом.
Я боюсь тебе сказаться,
просмеяться, проболтаться.
Мою душу будут бить.
бить,
стрелять,
но не любить.

Твое раскаленное молчание
высверливает дырки в
моей прострелянной душе.
Там, на дне рюмки -
мое отчаяние
высмеивает тонкие ножки
раздумья о мольбе.
Раньше били очень больно -
гематомы и занозы на душе.
Теперь пытаются сильнее ранить
Но места не осталось вроде.
Я бегу шагами семимильными
Чтоб уйти совсем от всех.
Одиноко, зябко и пахнет могилою
Осыпаются ресницы с век.
Одиноко, зябко, пахнет могилою
от этих всех картин.
Было яблоко и сгнило.
Оно не то, что за стеклами витрин.
Дрожь по телу, кровь и пот.
Твое молчание -
струйки пота по моей спине.
Залпом рюмку и сознание
изменилось во мне уже.
Ты здесь, рядом.
Я боюсь тебе сказаться,
просмеяться, проболтаться.
Мою душу будут бить.
бить,
стрелять,
но не любить.
